Челледж, текст седьмой

[peace-atom]

Так. Я не умер. Я не сдох. Хочу спать
Инуяша фендом. Кагура и Сещемару. Опять трилогия в минике будет.

текст 7: Очень громко

Часть 1.
Бит звучит очень громко. Бьет по нервам, отбивает внутри черепной коробки тяжелый металлический такт. Музыка орет еще громче, так что не слышно грохота собственного сердца. А оно звучит громко. Бьется, щебечет и захлёбывается болью.
«К черу, к черту, к черту»
Кагура ругается и танцует все яростней и активней, взмахивает руками словно крыльями. Дергается будто кукла у которой рвутся нити, двигается тазом, прижимает к телу локти и на выдохе взбрасывает руки вверх.
Тут-тук-тук-тук.
Сердце грохочет, стучит, словно бы бьется, как в последний раз, а Кагура не слышит и просто танцует на последнем вздохе.
В помещении играет клубняк, пахнет потом, спиртом и чем-то резким. Где-то в районе столиков курят коноплю и марихуану. Это Америка, а не законопослушная Япония, хотя и там хватало всего своего, но здесь можно больше. Здесь в тесном клубе набилось куча самого разного народу, всем плевать кто ты и от куда. Главное не мешай другим развлекаться. Танцуй, кури, хоть занимайся сексом за почти приватными столиками. Не выставляйся и не нарывайся на неприятности, иначе два не самых приятных на вид амбала выставят тебя вон. И тебе повезёт если просто вышвырнут за дверь, а не заставят проехаться мордой по асфальту или же засунут прямиком в мусорный бак.
Это клуб, это захолустье Нью-Йорка, это место где всем на тебя наплевать.
«Умру – не заметят, выживу – пожмут плечами. Выберусь или нет, это все не важно. Это все мои проблемы»
Девушка фыркает, последний раз взмахивает руками, останавливается, замирая посреди беснующейся толпы, и резко направляется к барному столику. Хочется не пить, а нажраться, так чтобы блевать в темной кабинке туалета до желчи и звезд в глазах. А потому она не глядя заказывает что-то высоко алкогольное, выпивает единым махом, тут же заходится кашлем под свист и улуюлюканье завсегдатаев, улыбается так как улыбается всегда: ехидно, с чувством превосходство и бухает рядом за барную стойку.
Танцевать больше не хочется, музыка не пьянит, она выгрызает в мозг и давит на барабанные перепонки. Очень громко, очень душно, очень хочется напиться до беспамятства но вот увы.
Кагура не знает почему, но пьет она похлеще многих мужчин. Пьет не пьянеет, а только повышает промилле в крови. Блюет потом правда и чувствует на утро себя очень и очень плохо, но ни напивается. Помнит все, всегда себя контролирует, а иногда так и хочется, чтобы сорвало тормоза и крышу, хочется отпустить себя сейчас и дальше, но… увы.
Сколько себя Кагура помнила она никогда не была среднестатистической японкой. Ей всегда в родной стране чего-то не хватало. Свободы, наверное? Япония страна коммандная, Япония страна с вывертами. Там все на благо общества, и общество на благо коллектива. Выпадаешь из этого? Извини, твои проблемы.
Кагура выпадала. Она была вольной и по-западному жесткой. Не любила трусливых мужчин, врезать могла и послать крепким словечком. Училась так, как ей хотелось, в клубах не состояла, авторитетов не держала, получала розги. Полжизни прожила в интернате, потом внезапно нашлась тетя и старшую школу заканчивала под ее чутким контролем. Доставалось много, но в институт на обучение серого клерка она не пошла. Уперлась рогом и сбежала обучаться за границу. На пилота не взяли, чего-то там не хватило, то ли баллов, то ли еще чего, зато выучилась на стюардессу. Забрала более молодую Канну, сейчас живет тут.
Тусит в выходные по клубам, летает на самолетах и очень хочет наконец-то летать, как пилот.
Кагуре мало такого неба видного через иллюминатор, она хочет управлять железной птицей сама. Она грезит небом, ибо только там можно быть хоть чуть-чуть, хоть немного свободной от устоев, правил и тех гребанных золотых глаза.
«Чертов выскочка» - девушка ругается про себя, дёргает головой и снова залпом выпивает коктейль, тут же щелкая пальцами дабы налили новый.
По сути она из родной страны сбежала только по одной причине. Кагура сильная, Кагура амбициозная и грациозная, вот только она почти проиграла беловолосому «демону» из компании «Белых псов».
Сещемару, так звали и зовут ее личный кошмар, главу ныне всей компании, а тогда простого чересчур высокого и высокомерного засранца, что сидел впереди нее за школьной партой. Смазливый, презрительный, себялюбивый нарцисс – это самое мягкое, что могла сказать о нем Кагура.
Да и он особо не любит волевую, гордую и совершенно не мягкую японку. Кагура была вихрем, Кагура была ветром, Кагура не желала подчиняться другим. И узнав, что ей уготовано она психанула. Она не хотела выходить замуж, как того хотела тетя. Утроила скандал, каким-то чудом поступила в заграничный университет и… по сути пожалела.
Как бы она не ругалась, чтобы не говорила. Сещемару Кагура любила. Странно, на грани сарказма и легкой иронии. Флиртовала с ним по школе, улыбалась ехидно, поддевая и цепляя такую глыбу льда, получала в ответ лишь кивки, фырки и только презрительные взгляды из-под челки. По идее, ей радоваться надо было. А она взбунтовалась.
Гордость тогда тоже в ушах громко орала. Визжала, цеплялась за глаза, душу и сердце, заставляя Кагуру злится, кусать губы и ненавидеть всех людей вокруг. Просто по принципу заставила сесть себе на горло, удариться в учебу, поступить и свалить. К чертовой матери. А дальше все по накатанной.
Смена гражданства, житье в бедных районах на худую ногу, нелепая детская мечта, удочерение Каны, что младше на пять лет и депортация ее из Японии. Было трудно, сложно. Но Кагура молчала, стискивала зубы и шла в перед. Выбора не было. Надо было. Хотелось бы.
В идеале даже забыть эти золотые удивленные глаза, когда она просто сказала, что уезжает прямо на выпускном и тут же ушла не прощаясь. Но увы. Идеал не достижим.
«А вот жопа наоборот» - девушка глупо и пьяно хихикнула. Кажется, все бывает в первый раз. Белочка там, опьянение алкогольные тоже. Вон глючит девушку уже контрено, раз она в этом пестром сполохе тел и софитов уже суженного своего, наречного глазами ищет. И надо же, надо находит.
Кагура фыркает, хохочет надрывно, нетерпеливо отталкивает от лица, какое-то наглое хамло, встает и пошатываясь идет блевать в туалет.
Штырит ее хорошо. На танцполе какое-то оживление, люди даже рассходятся в стороны кого-то пропуская и не задерживаясь ни у кого на пути. Но девушке настолько плевать, что хочется надрывно смеяться, обнажая белые зубы и скалясь, словно укуренные хипстер. Кагуре хорошо и плохо одновременно. Она идет, шатается и вскорее покидает слишком шумный танцпол.
В туалете воняет мочой, куревом, тем же потом и еще чем-то ужасно мерзким. На пол посмотреть страшно: весь в окурках, грязи и чьих-то выделений. Мерзкое место, девушка знает это, но почему-то всегда возвращается.
В какой-то кабинке очень громко и никого не стесняясь парень за деньги имеет проститутку. Они перед дверью стоят, ночные путаны, клиентов ждут. В углу уснул какой-то обдолбыш. Красивая картинка. Что тут она все-таки забыла? Кагура не знает, она просто выблевает весь алкоголь, придерживая волосы рукой, а второй опираясь на бочок. Морщится и идет умываться. Наскоро ополаскивает лицо, тщательно отмывает руку, смотрит на себя сквозь грязное стекло и к черту смывает потекший макияж. Вытирается салфеткой и тут же бросает ее на пол.
А разница? Больше или меньше мусор тут не станет.
Кагуре почти противно от себя. Ей хочется ругаться, выть и просто заламывать руки. Она хочет спать, она устала и просто уже задолбалась так жить. Она бы сдохла прям тут, но увы. Позади у нее годы, впереди несбыточная мечта. А на руках долги, Канна и работа.
Она живет одна и только эта кукольная девочка, что так забито и спокойно смотрит на мир ее отрада. Ее солнце, ее дорогая сестра.
Кагура много чего ненавидит: шрам на спине, людей тупых, страну свою тоже. А еще она ненавидит себя. За слабость, а походы в клубы эти дурацкие, за то, что не может вообще выполнить свою мечту. Кагура ненавидит… а Канну любит.. И Сещмару тоже любит, как бы не хотела урода этого забыть.
- Ксо! – японка ругается громко и со всей дури бьет кулаком по стеклу. Зеркало бьется, разлетается осколками, слышится ой в кабинке, кто-то тут начинает быстро одеваться, ругаясь матами, а девушка резко разворачивается на каблуках и широким шагом направляется вон.
Бесит ее все. Все бесит. И мир, и день и тем более этот гребанный порожек о который нога так не вовремя запнулась. Девушка бы высказала этому порожку все, что она про него думает, да вот незадача.
Упала она очень сильно. Боль забила опьяненное алкоголем тело. Левый локоть стесался, на щеке царапина. В левой ладони осколки стекла. Весело, живем. Очень
Девушка расхохоталась, ткнулась лбом и в пол и даже не попыталась встать. Кагура устала. Кагура хотела умереть.
И только вот понять она не могла. Это безразличное «Вставай» ей показалось или нет?